В 2016-2017-х годах Леонид Парфёнов снял трилогию «Русские евреи». Выходящие в 2020 году «Русские грузины» выступают идейным продолжением «Русских евреев», хотя посвящены совсем другой теме – орусевшим грузинам и их сложным взаимоотношениям с Россией. «Фильм первый» затрагивает довольно значительный период: от Петра Первого до 1939-го года. То есть сюда уместились Багратион, князь Яшвили, Нико Пиросмани, Сталин, Берия, Джордж Баланчин, Мэри Шервашидзе, Грибоедов, грузинские поездки Пушкина и Лермонтова, Мариам Цицишвили и многие другие.
Обилие информации увеличило хронометраж (первый фильм про русских евреев шёл полтора часа, первый фильм о русских грузинах идёт все два), но при этом она подана в более спрессованном виде. Значительную долю хронометража занимают рассказ про Багратиона и про Сталина – и это кажется логичным решением, ведь именно эти исторические персонажи сильнее всего повлияли на российскую историю. Правда, во второй половине фильма возникает специфическая проблема: в сегменте, посвящённом Иосифу Сталину, всё внимание концентрируется только на роли Сталина в истории России и специфике его политического режима. Это тоже увлекательная тема, рассказанная пусть и не без тенденциозности, но достаточно интересно, исторически верно и захватывающе, просто она не имеет отношения к грузинским корням Сталина, только к его своеобразной личности. К тому же сталинский сюжет съедает значительную часть хронометража, которую можно было бы отвести и под других персонажей, чьи истории из-за этого кажутся усечёнными. Что уж говорить, из четырёх крупных игровых сцен три посвящены Сталину и грузинам, связанных со Сталиным, а эпиграфом – остроумным и одновременно точным – выступила фраза Василия Сталина в письме к Светлане Аллилуевой: «А ты знала, что отец раньше был грузином?»…
Впрочем, доминирование сталинской темы над всеми прочими естественно и предсказуемо: это слишком важная страница российской истории, и она неизбежно является доминантной просто из-за своей специфики и относительной близости к современности. Пока что это создаёт небольшой дисбаланс в репрезентации грузин в советской истории, но Леонид Парфёнов обещает появление грузинской творческой интеллигенции во второй части трилогии, так что нужно просто подождать.
«Русские грузины» продолжают и развивают традиции, заложенные в «Русских евреях». На сей раз подход к кинематографичности фильма поражает: и если в «Евреях» ещё немного чувствовалось влияние телевизионного прошлого Парфёнова, в частности опыта «Намедней», то «Грузины» выглядят и ощущаются именно как фильм для кинотеатрального проката. Натурные съёмки выглядят эффектнее и хорошо смотрятся именно на широком экране, игровые эпизоды выглядят кинематографично и совсем не ощущаются как развлекательный элемент, дающий зрителям передышку от настоящей, «серьёзной» реконструкционной документалистики (хотя они немного проигрывают в сравнении с соседствующими цитатами-эпизодами из советской классики). Размах постановки действительно впечатляющий, и не только своей географией (съёмки велись в Грузии, Франции, на льду Ботниковского залива, в Германии…), но и многообразием форматов. Тут и натурные съёмки, и обращение к документам, и игровая реконструкция, и художественные ассоциации, в том числе музыкальные, и цитирование воспоминаний, а также литературной классики… Единственное, что могло бы вызвать некоторые вопросы, это специфическое ощущение, которое оставляют анимированные портреты персонажей: поскольку жанр портрета предполагает статичность, то искусственное их оживление вызывает эффект «зловещей долины». Персонажи всё ещё не кажутся вполне реальными, но при этом они хорошо проработаны, чтобы сохранить фотографическое узнавание.
С другой стороны, приём анимирования портретов сам по себе хороший аттракцион, и к тому же является отличительной стороной стиля Парфёнова, обогащающей кинематографическое действие. Цитат предсказуемо много, и приводить их в качестве текста на экране не всегда разумно – велика опасность превратить фильм в эпистолярную литературу. Выдержки из писем, личных разговоров, анекдотов разумнее озвучить – тем более в произведении, в котором речь идёт о своего рода голосах поколений.
Фильм Леонида Парфёнова, наверное, можно обвинить в некоем имперском взгляде на историю русских грузин; в рамках рассказа он произносит полемичные и не очень осторожные в современном пространстве фразы о «русскости» Багратиона (что перейти Ботнический залив он мог не южанином, но ассимилировавшимся русским) и «русских» карьерах грузинских эмигрантов первой волны. Это поднимает интересные вопросы о том, насколько вообще уместно говорить про национальность в рамках карьерных реализаций – и фильм не только затрагивает эти вопросы, но и пробует по-своему на них ответить. И это интересный опыт, позволяющий отрешиться от навязываемого современными медиа идее монолитного панславизма и посмотреть на российскую историю с точки зрения представителей других государств и этносов. В том числе и грузин.
