Мир постепенно погружается в апокалипсис. Но не в какой-то конкретный. Каждый уголок планеты охвачен собственным бедствием: революцией, извержением вулкана, обвалом городов, потерей продовольствия. Причины никому не ясны, да и за глобальным положением дел следить становится всё труднее. Сначала пропал интернет. За ним оборвалось телевидение. Мобильная связь тоже долго не продержалась.
В первую очередь местных жителей заботит именно последнее. Их уютный неназванный городок где-то посреди Алабамы стал ещё тише. Марти – учитель в школе, чья деятельность в новых обстоятельствах стала рудиментарной. Его бывшая жена Фелиция — медсестра в травмпункте, уже столкнувшимся с дефицитом препаратов. И только одна деталь не вписывается в картину всеобщей разрухи — объявления с Чарльзом Кранцем, уходящем на пенсию. Постеры с благодарностью за 39 лет блестящей работы развешаны по всему городу, кукурузник в облаках выписывает ему слова благодарности, телевидение и радио заливаются в комплиментах загадочному бухгалтеру прямо перед своим крахом. Кто это? Не знает ни одна живая душа.
Майка Флэнегана и Стивена Кинга очень многое роднит по духу. Два короля ужасов, один кинематографический, другой литературный, оба при этом донельзя сентиментальные и чувствительные. Возможно, именно поэтому их фигуры сочетаются так гармонично. Шутка ли, Флэнегана вполне можно назвать экранным голосом Стивена Кинга, и дело далеко не только в том, что фильм «Жизнь Чака» — уже третья производная их дуэта, не считая ещё несколько готовящихся. Обычно режиссёр, в других своих экранизациях переосмысляющий оригинальные произведения до неузнаваемости, конкретно словам Кинга следует буква в букву. Но даже когда ему пришлось переписывать третий акт истории при адаптации «Доктора Сна», Флэнеган лишь подчеркнул свою преданность авторскому взгляду, приводя наследие «Сияния» Стэнли Кубрика к той точке, в которой его всегда желал видеть Стивен Кинг.
Вот и здесь Флэнеган очень тонкими, полупрозрачными кинематографическими мазками только окрашивает акценты оригинальной истории. Там, где в оригинале лишь в голове у героев проскакивал абсурд в восприятии мирового краха, режиссёр добавляет эпизод с родителями в школе, подверженными этому мышлению. Там, где буквы с трудом описывают движения, звуки и их эмоционально-символическое значение, кино позволяет говорить действиям на экране за себя. Оригинальная повесть будто была создана для того, чтобы стать киносценарием, настолько более наглядной она становится на экране. И только лишь голос закадрового рассказчика, тот самый классический показатель бедности киноязыка, назидательный настолько, что напоминает сатирический The Stanley Parable, парадоксально заявляет право на своё место в пространстве истории. Он как бы ставит аудиторию в положение не просто слушающего, но внимающего. Как при прослушивании сказки. И в любой сказке нужно искать свою мораль.
Ведь сколько не хвали за филигранную работу с материалом, умение привнести в кино личное и тонкую чувственность Майка Флэнегана, больше всё-таки поражает, как 77-летний Стивен Кинг продолжает находить в себе новые грани талантливого рассказчика. Вся история в фильме «Жизнь Чака», обёрнутая вспять и разделённая на новеллы, воплощает стадии принятия человеческой смертности.
Погружая в гнетущие апокалиптичные реалии, кино прекрасно улавливает самоощущение современного человека. То состояние абсолютной беспомощности перед миром вокруг, рождающее фундаментальную апатию к его состоянию, что приводит к уходу людей в свои макромиры. Отрицание и игнорирование конечности бытия ведёт к ужасу и кошмару.
Простая летняя улочка из следующей главы, как воплощение такого макромирка, напротив становится источником бесконечной эйфории. Неуловимое чувство момента, ощущение внутренней свободы, выражающееся в танце и разрешении себе быть беспричинно счастливым. В этом заключается концентрат жизни, её красота и её поэзия.
Ну а та самая «Жизнь» в третьем акте становится отражением постепенного процесса осмысления и принятия. В этом и кроется магия картины. Она нашла совершенно завораживающий, интригующий, иногда пугающий, а иногда трогательный способ очень сложно поговорить про простые идеи. Не столько научить, сколько разрешить любить себя. И это путешествие, в которое погружает зрителя «Жизнь Чака», дарит некоторое ощущение принятия и умиротворения. И собственная жизнь после неё кажется лишь прекраснее и ценнее.
