Ксавье Долан стреляет дуплетом. Только в конце лета российский прокат переварил его картину «Смерть и жизнь Джона Ф. Донована», как в ноябре выходит в свет очередная – «Матиас и Максим» (мировые премьеры фильмов разделило всего полгода). Этот double feature прекрасно демонстрирует, каким разным может быть Ксавье Долан: если первый фильм – это попытка выступить на территории большого голливудского кино с россыпью звезд и сюжетом, вращающимся вокруг славы, то второй – скорее тихая провинциальная драма, неожиданно сдержанная для режиссера калибра Долана, приучившего к броскому стилю.
Как уже следует из названия, «Матиас и Максим» – история отношений. Титульные герои – друзья, они связаны тесным детским прошлом, но к своим 30 годам они дистанцировались друг от друга. На одной из компанейских вечеринок они оказываются втянуты в съемки студенческого фильма, где им приходится играть влюбленную пару. Маленький полу-комичный эпизод становится катализатором переживаний в каждом из них, недомолвок, неврозов и, как кажется, больших жизненных изменений.
У Максима и Матиаса много схожего. Они оба по всей видимости росли без отцов, а в характерах их матерей чувствуется властный стержень: похоже что, у Максима со своей матерью отношения безвозвратно испорчены, Матиас же при частом несогласии со своей все же научился поддерживать счастливую картину.
Матиасу вообще находить общий язык с окружающим миром удается лучше, что видно и по дружеским вечеринкам, на которых Максим вдруг может провести весь вечер в уединении. Но в способности к коммуникациям не так уж герои и разнятся. Матиас скорее сорвется на кого-то из окружающих, чем искренне поговорит с другом, который, как оказалось, собирается уехать на длительный срок из родного Монреаля в Австралию. Даже на прощальной вечеринке в кульминационной сцене, в которой герои как бы срывают маски, практически нет диалогов, общение происходит невербально.
Эта проблема языка подчеркивается постоянным вкраплением английских фраз во франкофонном комьюнити. Здесь английский, на котором молодежь изъясняется довольно бегло, становится символом вписанности в общество, с его принятыми нормами и устоями. И если Матиас, как мы видим по сценам с сослуживцем из Торонто, этот язык худо-бедно освоил, то Максим разговаривает на нем весьма плохо. И тем не менее будто заставляет себя ехать в другую (неслучайно англоязычную) страну, отбрасывая, похоже, последние доводы оставаться дома.
Что подкупает в стиле Долана – он не стесняется в своем кино оставаться собой: где-то сентиментальным, где-то ранимым, где-то позёрским и громким со всей этой попсой в саундтреке. В «Маттиасе и Максиме» этот долановский арсенал на месте, но тут в кои-веки режиссер не кричит, а под чудесный клавишный аккомпанемент молодого композитора Жана-Мишеля Блея будто говорит ровным голосом, порой полушёпотом. Отчего становится легче воспринимать его серьёзно и отдаваться светлой меланхолии, подобно той, что овладевает, когда наблюдаешь за последними, срывающимися с ветвей, ноябрьскими листьями.
АВТОР МИХАИЛ БОДУХИН
