«Аннетт» в день премьеры на Каннском фестивале разделила критику на два полярных лагеря: тех, кто с восторгом принимал творящуюся дичь на экране, и тех, кто возмущался творящейся дичью на экране. Никаких середин, никаких промежуточных смешанных эмоций. В этом Леос Каракс очень похож на другого французского режиссёра – Гаспара Ноэ. Помимо того, что они оба – поэты девиаций и вдохновенные певцы французского авангарда (у которого, кажется, и названия никакого нет), оценки их творчества редко бывают скомканными. И у «Аннетт» достаточно поводов, чтобы её любить. Но и чтобы ненавидеть – не меньше.
В первую очередь сложно сформулировать жанр фильма. Это и не биография, и не трагедия, и не мюзикл, и не китч, а всё как-то сразу и одновременно. По сюжету стендапер встречается с оперной дивой, а в рамках условности художественных приёмов у них рождается ребёнок-марионетка; это всё, как оказалось, очень хорошо синтезируется и создаёт причудливо странный облик фильма. Форма, броская и агрессивно своеобразная, могла стать приматом над содержанием, но ничего подобного не происходит. Эта история, до смехотворного мелодраматическая, именно благодаря своей форме достигает невероятного уровня патетики и трагедийного пафоса. Именно трагедийного, не трагического: искусство трагедии умерло в тот момент, когда появилась драма, но «Аннетт» стоит к этому жанру максимально близко. И повороты сюжета, которые в других фильмах казались бы чрезмерными, здесь действительно делают больно и трогают сильнее, чем если бы они были частью реальной истории.
Что же касается актёрского состава – Марион Котийяр вместе с Адамом Драйвером создают просто невероятный ансамбль, играя при этом в разных техниках. На самом деле центральный персонаж в истории только один, и зритель следит именно за его историей. Актёрский диапазон Адама Драйвера уже начинает немного пугать, поскольку не может живой человек смотреться так органично и в роли депрессивного мейнстримного принца, и разведённого нью-йоркца, и почти шекспировского героя, и непредсказуемого импульсивного стендапера Но он настолько ярко и уверенно ведёт фильм за собой, что даже Марион Котийар и прекрасное произведение французских кукольников немного теряются на его фоне. Впрочем, и жена Генри МакГенри, Энн Дефрасну, и его дочь Аннетт не занимают в хронометраже столько же времени, сколько он сам. Роль Энн Дефрасну в итоге сводится исключительно к её смерти, и Леос Каракс не отказывает себе в иронии, награждая героиню прижизненным амплуа умирающих женщин. Марион Котийяр в итоге ставит знак равно между своим персонажем и её ролями; в отличие от Генри она буквально не человек, а трагический образ с давней преемственностью образов. Вообще все метафоры в фильме довольно лобовые, но это совершенно не мешает просмотру: «Аннетт» не тонкое исследование морального падения, а громкая и яркая панорама разбитых судеб, где все, кроме главного трагедийного образа, писаны более-менее одной краской.
«Аннетт» совершенно не стесняется своей прямолинейности; напротив, фильм делает всё, чтобы его послание было бы ясным и отчётливым. Комбинация различных стилей подразумевает и комбинацию различных эстетических приёмов. Генри МакГенри выступает на сцене со стендапом, зал ему отвечает одной из сорока песен группы The Sparks, написанных специально для этого фильма, а им подпевает госпельный квартет бэк-вокалисток, пока его жена в очередной раз умирает на авангардно решённой сцене оперного театра – но это полная ерунда в сравнении с тем, что делает монтаж фильма. Как он превращает представляющие героев эстрадные номера в секвенции, как рифмует движения Адама Драйвера на мотоцикле с движением летящей девочки-куколки, как вообще построена сцена бури – при том, что она заведомо поставлена на зелёном экране, и режиссёр не скрывает этого.
«Аннетт» − редкий пример удивительной целостности фильма, которого, на самом деле, сложно разбирать по частям, отсекая монтажные решения от звукорежиссуры, звукорежиссуру от песен, а песни – от мизансценирования каждого отдельного эпизода. Конечно, эти все элементы выполнены в разном стиле и могут создать ощущения стилистической каши, но, на самом деле, в этом и концепт. И такое тщательно сконструированное произведение, чем «Аннетт», увидишь на экране не каждый день – и слава Богу. Явление должно оставаться явлением, как бы оно в итоге ни оценивалось критиками и зрителями.
