По описанию «Агнец» похож на эксплуатационные ужасы семидесятых или на какой-то из фильмов Кантена Дюпьё. Это лишь очередное доказательство тому, что жанровые структуры неоднородны и имеют множество пересечений как друг с другом, так и с безжанровым «авторским» кинематографом. И в какой-то степени «Агнец» действительно соответствует тем бесконечно креативным и невероятно медлительным эксплуатационным фильмам. Он на самом деле пугает, причём благодаря традиционному арсеналу ужасов – ожиданием неизбежной развязки, нагнетанием напряжения, беспокойством от самой загадочности, окружающей рождение овцечеловеческого ребёнка. Да и сама история семьи, усыновляющей ребёнка, получившегося при явно демонических обстоятельствах (на что намекает завязка), вплела в себя черты шванкмайеровского «Полена», «Химеры» Винченцо Натали и других, более традиционных представителей жанра.
Отличие в том, что «Агнец» не позиционируется как ужасы. Это не его цель, не совсем его оптика. Хотя, безусловно, Вальдимар Йоханнссон широко использует наработанный десятилетиями инструментарий жанра.
Куда чаще, чем собственно жуткие и пугающие моменты, фильм показывает мирную жизнь трогательной маленькой исландской семьи. Христианские отсылки читаются слёту, они заложены самим названием, фактом чудесного рождения в хлеву и даже именами главных героев (Иосиф, конечно, не Иосиф, а Ингвар, но Мария так и осталась Марией) – но даже они не столь важны, как идиллия необычной фермерской семьи. Эта идиллия хрупка, её проверяют на прочность то мама-овца, неспособная разлучиться со своим чадом, то приезжий родственник – брат отца семейства, то другими, более мистическими проблемами… И, тем не менее, зрителю дают ощутить искреннюю заботу и радость людей, усыновивших совсем не жуткую, а очень даже красивую девочку с головой трогательного ягнёнка.
Говоря об этом, нельзя не восхититься уровнем спецэффектов. Это тот случай, когда сложно разделить практические эффекты и компьютерную анимацию: овечья девочка во всех сценах выглядит одинаково реалистичной и при этом волшебной – нет обычного для такого рода фильмов дисбаланса между костюмом, просто ягнёнком в курточке и компьютерной анимацией. «Агнец» не стоит дорого, но каждая копейка, потраченная на сохранение неизменности облика центрального персонажа, окупилась с лихвой. Единственной проблемой остается лишь то, что качественные пластические и компьютерные эффекты не очень выручают в ситуациях, когда они затыкают собой темпоритмические провисания.
«Агнцу» ощутимо не нужен такой хронометраж. Не потому что два часа – это много для фильма; нет, для некоторых – слишком мало. Но этого слишком много для «Агнца», у которого субстрат истории просто не требует такой протяжённости. Многие фильмы известны своей неповторимой, царственной медлительностью, своим бережным конструированием невероятной истории из каждой минуты хронометража, когда и в голову не придёт отрываться от экрана. «Агнец» поделён на три главы как на три акта, и второй акт значительно провисает в ритме повествования, затягивая некоторые эпизоды. Конечно, виды Исландии позволяют любоваться на них вечно, но это всё же не должно отвлекать от сути истории.
Впрочем, всё это не так важно. Фильм «Агнец» безмерно красив и поэтичен – во многом за счёт того, что он не даёт ни ужасам, ни христианским отсылкам пожрать его драгоценную самобытность. Его трагический сюжет – органичное продолжение выбранной натуры: «Агнец» не показывает Исландию реальную, позволяя погрузиться в Исландию сказочную – гористую, туманную, с чистыми реками, серо-зелёными полянами и отарами овец. Это, конечно, Исландия «Младшей Эдды», сказочное пространство, кормящее богов и фермеров и дающая развернуться по-настоящему мифологическим сюжетам. Вероятно, сам выбор локации сделал половину обаяния «Агнца» – и вовсе не за счёт видовых съёмок, которые, впрочем, безусловно прекраснее. Куда важнее – то, что остаётся расфокусированным на фоне, чем прицельно снятое камерами и дронами.
И эта необыкновенная красота скупой сдержанности актёрской игры, серых холмов и архетипического сюжета располагает к тому, чтобы к ней возвращаться снова и снова. И как к нетривиальному фильму ужасов, и как к вечной истории о материнской ревности.
