«Якутское кино» – то явление в современном российском кино, которым радостно гордиться. Все меньше найдется национальных кинофестивалей, где бы оно не прозвучало, или не взяло главный приз. Вот и Кинотавр прошлой осенью оказался покорен якутской картиной «Пугало» Дмитрия Давыдова, удостоенной сразу тремя призами главного отечественного киносмотра. И кажется, «якутское кино» приблизилось к тому, чтобы, наконец, выйти за пределы регионального проката и внутрицехового критического обсуждения.
В фильме Давыдова Пугало – это угрюмо выглядящая деревенская знахарка, способная некими телесными практиками исцелить, кажется, любой недуг (от огнестрельного ранения до импотенции). В селе ее принято недолюбливать: боятся, насмехаются, угрожают, в лучшем случае просто не трогают. Но все же за помощью к ней обращаются, и обращаются постоянно, даже местная полиция. И словно полубожеству за услуги несут дары, среди которых нередко водку. Чудесница ею не пренебрегает, бутылка за бутылкой, будто глушит что-то зловещее внутри, чем лишь больше обрекает себя на непонимание и одиночество.
За полумистическим фасадом в «Пугале» проступает жизнь. Бедность, алкоголизм, буллинг – все это в фильме явлено на поверхности, но Дмитрий Давыдов не фокусируется излишне ни на одной из этих проблематик, оставляя их правдивым фоном привычной провинциальной жизни. При всей невеселости антуража режиссер оставляет зрителю и воздуха, набрав которого можно, скажем, вместе и посмеяться над нашей обыденностью: будь то над дворником, в очередной раз осыпающим знахарку снегом словно хулиганистый школьник, или над посетительницей полицейского участка, жалующейся на местных собак, которых сама же до этого дразнила.
И все-таки в «Пугале» главное – не социальная повестка, а, если позволите, экзистенциальная. Героиню мучает личная драма: в фильме это не проговаривается, но можно догадаться, что в прошлом ей пришлось отказаться от дочери, причем скорее всего не по экономическим соображениям, а из-за своего дара или, вернее сказать, проклятия. Знахарку не отпускает желание вернуть себе семью. Для этого она едет в город, но в последний момент отказывается от встречи с вероятной, уже взрослой дочерью, которая, кажется, унаследовала от матери склонность к служению людям, хоть и своеобразным образом.
Дойстойным упоминания символом наследия героини становится также якутская скрипка кырыымпе, красной нитью проходящая через весь фильм: этот инструмент имеется чуть не в каждом втором доме в деревне, на них учатся играть дети, а знахарка перед своей поездкой в город выменивает такую у своего прежнего обидчика (с которым все же удалось найти общий язык), чтобы сделать подарок дочери. Разочаровавшись в идее воссоединения с дочерью, героине не остается ничто иное, как смириться со своим предназначением – отдавать без остатка себя людям. Кырыымпе же суждено бесхозно вернуться на соседское крыльцо.
Уникальность «якутского кино» даже не столько в том, что оно так смело создается самоучками за микробюджеты, а в том, что оно имеет диалог со зрителем, своим выбором смотреть именно такое кино позволяющим картинам окупаться, а всему феномену существовать. Говорят, бюджеты якутских фильмов с каждым годом растут вместе с их профессионализмом. И скоро для того, чтобы якутский фильм окупился, местного регионального проката станет недостаточно, и нужны будут пути расширения аудитории, например, за счет национального проката. Возможно, и самому «якутскому кино», как и героине «Пугала», предстоит найти общий язык не только со «своими», но и с теми, кто его поначалу не принимал, хоть для этого, вероятно, и придется принести нечто в жертву.
АВТОР МИХАИЛ БОДУХИН
