Фильм «Ничья» смотреть больно и неприятно. И это лучший комплимент, который можно сделать этой картине. Не потому что он плох, а потому, что «Ничья» – это постоянное испытание устойчивости нервных рецепторов кинозрителя.
Причинение эмоциональной боли – вещь тонкая и опасная. Кинематограф в основе своей постоянно испытывает эмоциональный каркас зрителя на прочность, но при этом очевидные манипуляции с эмоциями вызывают отторжение. Грустно, когда хороший человек сталкивается с несправедливостью, и ему от этого плохо, но нанизывание страданий может в итоге превратить картину в мелодраматический жестокий романс. И в какой-то степени «Ничья» может восприниматься именно таким образом – как непрекращающийся трагический хор на остросоциальную тему. И невероятная фактурность «Ничьи» только подыгрывает этому: свинцовый русреал на самом деле такой же ходовой маркетинговый товар, как и, наоборот, избегание социальных проблем. Определённо у российского зрителя есть потребность в изображении реального облика российского общества (как показывает исследование «Искусства кино»), но в итоге наш зритель старательно избегает картин на социальную тематику. Зато они хорошо воспринимаются некоторым процентом вовлечённых в индустрию киноманов, а также фестивалями – как российскими, так и зарубежными.
Но «Ничью» не хочется обвинять в неискренности и попытке получить баллы социального одобрения поднятой острой темой. Боль, которую фильм провоцирует, не манипулятивная. И это ощущение в основном достигается за счёт особенного темпоритмического рисунка. Хотя тихих размеренных сцен в фильме достаточно, его нельзя назвать медленным. Но при этом он не форсирован и не стремится к драматическому нагнетанию. Наоборот, его развитие постепенное и тягучее. Это бесконечное увязание в беспробудном кошмаре подросткового одиночества – и именно эта тема становится ключевой для истории.
Рождённый девочкой-подростком ребенок, безусловно, тоже важен и именно на нём строится сюжет и эмоциональный центр. Но вместо него могла быть и простая депрессия после пережитого насилия: всё равно важно то, что подростки, по сути, бесконечно одиноки. Они не могут обсудить произошедшую трагедию с ровесниками – их не поймут. Родители либо игнорируют проблемы, либо имеют воз своих собственных. Также возможно, что родители будут давить и угнетать, просто чтобы замять неудобные для них вопросы. Рассказанная история наводит зрителя на мысль, что обратиться за помощью некуда, а справиться самостоятельно – не получается.
Фильм «Ничья» исключительно актёрский. Не то чтобы в нём нет интересных операторских решений, но даже в сценах с необычными планами и движением камеры, создающей эффект сенсорной депривации, акцент стоит на актёрских работах. Сама по себе актёрская игра традиционно сдержанная для фильмов от режиссёров МШНК – но сдержанная ровно настолько, чтобы не считаться совсем уж скупой. Показательно, насколько подростки в фильме 16+, на который не всякого шестнадцатилетнего загонишь, реалистичнее, интереснее и богаче, чем в фильмах, реально рассчитанных на подростковую аудиторию. И это при том, что актёры на подростковых ролях старше своих персонажей – этого совершенно не чувствуется.
Снимать картины на социальные темы сложно, всегда велик риск превратить болезненную историю в монотонное перечисление бесконечных проблем и трагедий в обществе. «Ничья» вполне могла бы стать таким фильмом, но не стала. Впрочем, эмоциональное беспокойство картины делает просмотр фильма действительно сложным испытанием. И это на самом деле прекрасное и важное достижение. Но проблема в том, что люди боятся безысходности и не рискуют смотреть ей в глаза. Иногда это происходит из-за страха, иногда из-за нормального человеческого желания оградиться от негативной информации. Но фильмы, полные безысходности, всё равно нужны. Потому что важно встряхивать зрителя и ставить его перед неудобными историями. Даже если таких зрителей окажется очень мало.