В Копенгагене — пить. Как Хемингуэй. Как Черчилль. Самозабвенно, от души, смакуя каждый глоток. In vino veritas, aut bibat, aut abeat! Таков новоизбранный девиз четырех школьных учителей, увязших в развороченном бурей быте: историк, психолог, музыкант и физрук решили проверить на практике теорию норвежского ученого, согласно которой нам с рождения не хватает 0,5 промилле алкоголя. С этого момента ребята пьют исключительно в рабочее время и ни капельки больше положенного… — поначалу. А дальше — напитки покрепче, слова покороче…
Квартет педагогов в новом фильме автора триумфальной догмы #1 «Торжество» (Festen, 1998) и пронзительной драмы «Охота» (Jagten, 2012) Томаса Винтерберга исполняют знакомые все лица кинематографа Дании: суперзвезда Мэсс Миккельсен, давний соратник режиссера Томас Бо Ларсен, а также Магнус Милланг и Ларс Ранте, снявшиеся в ряде небезызвестных датских лент, включая «Коммуну» (Kollektivet, 2016) Винтерберга. Коллеги-друзья составляют слаженный ансамбль: недаром все вместе получили главный актерский приз на кинофестивале в Сан-Себастьяне — но солирует, безусловно, Миккельсен, исполняющий роль потерявшего себя и смысл жизни учителя истории Мартина. В отношениях что с семьей, что с учениками — день сурка: холод и привычка, равнодушие и скука — здравствуй, грусть.
Тысячеликий Мэсс в новой картине Винтерберга не молод и вечно пьян, непростительно красив и безысходно несчастен. В неземных, цвета виски глазах — все излучины души, на идеальных, тонко очерченных губах — все напитки мира. Камера то и дело останавливает взгляд на совершенном в своем изысканном несовершенстве лице актера, любуясь с завидным постоянством исполняемым им ритуалом пития.
Это священнодейство, надо заметить, в датской культуре краеугольный камень, что нашло отражение и в кино. Еще в 1950 году известные датские кинематографисты Бодил Ипсен и Лау Лауритцен-младший исследовали проблему алкоголизма в картине «Кафе Парадиз» (Café Paradis, 1950). Впрочем, «Еще по одной» — не об алкоголизме. Винтерберга, безусловно, интересуют горячительные напитки и магия их воздействия на человека: сколько историй не создал бы Хемингуэй! сколько побед не одержал бы Черчилль! Уморительной подборкой фрагментов появления на публике политиков подшофе режиссер намекает, что немало важных решений было принято не совсем на трезвую голову. Однако алкоголь не цель, но средство — глоток свободы, всемогущества, бегство от экзистенциального отчаяния, билет в потерянный рай, где тебе семнадцать, превращение в бунтаря, обрубание якорей, что не практично, да, но романтично: ипполитам, как известно, великое не по плечу.
Заветные 0,5 промилле – зов к странствиям: долой обыденный мир, вперед к сокрытой пещере, к возрождению — герой Миккельсена проходит классический воглеровский путь героя, становясь властелином двух миров. Только потеряв контроль, станешь живым, — эта идея восходит к Сёрену Кьеркегору, очень важному для Винтерберга философу. Цитата основоположника экзистенциализма — эпиграф к картине: «Что такое юность? Сон. Что такое любовь? Содержание сна…» (Hvad er ungdom? En drøm. Hvad er kærlighed? Drømmens indhold).
Это кино и о юности, и о старении — выбор профессии персонажей, безусловно, не случаен: учитель, с одной стороны, всегда молод, с другой — острее других чувствует приближение старости. В вихре больших надежд, которыми живут ромео и джульетты, своя жизнь кажется миром упущенных возможностей — tempus fugit, memento mori. Только жизнь продолжается, живешь ты в ней или нет. Пара бокалов Бургундского не делает тебя другим человеком — лишь возвращает к тебе настоящему: всё в этой терпкой музыке жизни, ты только улови. Каждый урок истории может стать захватывающим перформансом, каждый учитель — рок-звездой. Людей не бывает маленьких или больших — по крайней мере, в Дании в такое не верят.
Вообще, наблюдать за датской реальностью на редкость приятно, и дело не только в учителях-мужчинах (хотя да, и в них тоже, был бы у меня такой учитель истории…): здесь liberté, egalité, fraternité не пустые слова — тут живет свобода, она зовет за собой с первых секунд, врывается безудержным вихрем открывающей сцены: так и хочется слиться с толпой шумных подростков — и пиво рекой, и смех до утра, и мы бесконечны, и мы вместе.
«Еще по одной» — и о дружбе — настоящей, безусловной, не побоюсь этого слова, мужской. Дух товарищества — неизменный спутник картин Томаса Винтерберга, выросшего в коммуне. Четыре Друга — как мушкетеры, как братья по «Догме» — один за всех.
«Еще по одной» — и о любви — к жизни и к Иде: Томас Винтерберг посвятил фильм своей дочери, погибшей в автокатастрофе в прошлом году. И это лучшее прощание: только человек, чья душа по-настоящему болит и любит, мог снять такой фильм — теплый, нежный, смешной и грустный, с идеальным в своей точности катарсическим финалом. Каждое движение Мэсса в упоительном танце, каждый пассаж задорной «What a life» шепчет: сияй, люби, глотай жизнь залпом, как холодное шампанское, — стать мёртвым хоть на миг неосторожно, будь живым, живым и только, живым и только до конца!
