Популярный пункт кинокритических итогов ушедшего десятилетия – расцвет, так называемых, арт-хорроров. Помимо разговоров о самих фильмах этого явления, большой интерес вызывает и наблюдение за траекторией роста некоторых режиссеров, вышедших из жанра и явно перерастающих его пределы. Об этом можно было уже судить и по Ари Астеру, чье «Солнцестояние» было самым обсуждаемым фильмом ужасов прошлого года, в то же время являясь многослойной авторской картиной. Теперь же слово за Робертом Эггерсом. Его «Маяк» явно ставит цели не только напугать своего зрителя, хоть и работает, как и дебютная картина режиссера «Ведьма» (как и упомянутое «Солнцестояние», к слову), как бы в традиции фолк-хоррора.
Фольклор, если не сказать мифология, на этот раз моряцкие. В духе Германа Мелвилла, который в XIX-м веке по сути и был летописцем подобной культуры, чьей манерой диалога, как вещают финальные титры, и вдохновлялся Эггерс, как и реальными журналами хранителей маяков. Фабула фильма строится вокруг отношений двух таких смотрителей, прибывших работать на опустелый остров у берегов Новой Англии конца позапрошлого столетия. Один (Уиллем Дефо) – постарше, хромоногий, кряхтящий, с богоподобной бородой; второй (Роберт Паттинсон) – молодой подмастерье в усах, которому приходится выслуживаться перед старшим коллегой, что порождает зреющий раздор между компаньонами в то время, пока остров обволакивает всякая чертовщина вроде зловещих чаек, гипнотизирующих русалок и нескончаемого шторма.
Эггерс – кинематографист с выделяющимся визуальным вкусом, что было ясно уже и на первом его фильме. «Маяк» он снимает на черно-белую пленку – понятный выбор для исторической ленты подобного духа, –, с редким ныне соотношением сторон 1.19:1, как это делали во времена немецкого экспрессионизма или, скажем, Карла Теодора Дрейера, созвучие с которыми, конечно, тут тоже неслучайно. Одинокие, спивающиеся, слетающие с катушек под саундтрек будто бы судного дня мужчины при выбранном художественном подходе выглядят не как клише, а как архетипы, словно «Маяк» создавался не в XXI веке, а существовал на свете всегда. Комплимент совсем нечастый для современной картины.
На руку этому ощущению играют еще и вечные темы фильма, изложенные в той манере, что выдерживает массу разных интерпретаций, благо в диалогах не раз проступают намеки на единение двух героев как ипостасей одной личности. «Маяк» можно счесть притчей и об одиночестве, и о переживании травм прошлого, или же о замаливании грехов, и, конечно, о богоборчестве.
Божественная комната, или комната желаний, если пользоваться киноведческим лексиконом, у Эггерса тоже присутствует и становится своего рода макгаффином, стимулом копать в поисках некоей истины и ответом на вопрос, стоит ли докапываться до нее. В «Маяке» жизнь не самая приятная и даже страшная штука, способная в попутчики предложить разве что смердящего, ворчащего, вечно пьющего старика, но единственного, кто способен отдалить тебя от момента, когда ты станешь обедом для чаек.
АВТОР МИХАИЛ БОДУХИН
